- Александр Михайлович, после выхода вашей первой книги "Расстрелять", она сразу заняла в российской маринистике то место, что до селе принадлежало "Капитальному ремонту" Леонида Соболева и рассказам Виктора Конецкого. Чем Вы объясняете такой успех.

- Честно говоря, не знаю. Когда я писал эти рассказы, мне всегда казалось, что на флоте очень сочный язык. Как минимум у каждого второго. При этом иногда встречаются люди, которые могут говорить часами. Ни о чём, но очень весело, с разными подначками, можно сказать перлами. Таких орлов было очень мало, но они были. Слышать это надо было в живую, потому, что до меня, по-видимому, не находилось людей, готовых за ними записывать. Если тот же "Капитальный ремонт" нужно читать с начала, чтобы понять сюжет, то "Расстрелять" можно открыть на любой странице и читать. В этих рассказах есть какая-то ситуация, какой-то сюжет, но главный герой в них на самом деле - язык. Эти слова и словосочетания, которые я придумал или записал, они на самом деле неразъёмные. Они как бы живут сами по себе, их цитируют, они уже не мои, у них своя жизнь. В них каждый слышит что-то своё, родное. Моё, то, что я написал, уже не моё, а как бы общее. Мне часто пишут, что мои книги часто "уходят", их "зачитывают". Это пишут настолько часто, что я уже стал советовать покупать по две книги - одну давать почитать, другую держать под подушкой для себя. Правда, приходится постоянно следить, что бы не спёрли и ту, что находится под подушкой.

На меня иногда обижаются некоторые старпомы, или командиры, за то, как я изображаю их в своих рассказах. Но, дело в том, что я пишу, то, что у меня внутри. Если я пишу старпома, я пишу его таким, каким был бы сам в этой должности. Если я пишу командира, то это, я - командир. Наверное, в них описана жизнь каждого. Каждый примеряет их на себя. Они отвечают внутренней потребности каждого, и что, наверное, самое удобное, они на каждый случай жизни, ведь описанные в них ситуации у каждого примерно, но повторяются.

Я постарался из мелких кусочков собрать мозаику. Получилось огромное полотно, под названием Флот. Именно по этому на страницах этих книг появляются тральщики, на которых я никогда не плавал, надводные корабли, на которых ни разу не был. И получается, что вроде бы писал для себя, а на самом деле для всех.

- Сейчас куда не глянь, везде увидишь бывшего военного. Создаётся такое впечатление, что отставные военные почему-то всегда умеют "хорошо устроится", найти себя в гражданской жизни. Чем вы это объясняете.

- Ну, во-первых, нас очень много. В Санкт-Петербурге и области через флот, как я узнавал, прошёл миллион человек. А во-вторых, офицер, который дожил до капитана 3 ранга, в принципе, выдержит всё, он видел всё, всё умеет, ничему не удивляется, его врасплох застать невозможно. Эту гражданскую жизнь он воспринимает как санаторий. Он ещё не успел встать с дивана, а уже всё сделано. На флоте нужно бегать на четырёх ногах, махать четырьмя руками, семью головами соображать, а здесь достаточно в одну пятнадцатую своего уха что-то услышать, одной двадцатой глаза что-то увидеть, приподнять от дивана зад на два сантиметра, и всё уже сделано. Потому, что там, на флоте столько всяких ситуаций, когда всё падает, крутится, вырывается, ты куда-то бежишь, и на 95% всё это бесполезно… А здесь, даже если пять процентов ты сделал, ты - сделал большое дело. Единственное, сложно быть капитаном 1 ранга. Капитан 1 ранга слишком долго пересидел на флоте, слишком часто ему приходилось соглашаться с начальством, поэтому у капитана 3 ранга своего ума осталось всё-таки больше, чем у капитанов 1 ранга. Капитан 3 ранга подвижен, у него ум другой, поэтому, когда он попадает на гражданку, для него такая благодать наступает, он начинает понимать, в какое дивное время мы живём. Просто дивное время, иного слова не подобрать.

- На Дальнем Востоке хорошо знают Ваши "Расстрелять" и "Расстрелять -2", видели "Бегемот", расскажите, какие новые Ваши книги появились после "Бегемота".

- Странно, Россия такая огромная страна, просто страшно огромная. Я издал первую свою книжку в 1993 году. Года через полтора она дошла до Севера, до Москвы она дошла только в прошлом году. Сейчас существуют, конечно, всевозможные вещи вроде "Книга - почтой", правда, всё это безумно дорого, но люди покупают, потом ещё платят примерно столько же за почтовую пересылку. Но тому, что "Бегемот" дошёл уже до Дальнего Востока, я просто поражаюсь.

Вообще, когда вышла "Расстрелять-2", мне сказали: "Фу, что это такое?" От меня ждали чего-нибудь вроде "Расстрелять", только лучше чем "Расстрелять", "расстрелятистей", чем "Расстрелять". Тем не менее, книга разошлась. Очень скоро обе книги попали в категорию "классики", в магазинах их стали спрашивать парой, как собрание сочинений. Потом появился "Бегемот". И снова: "Фу, на "Расстрелять - 2" совершенно не похожа". Когда вышли следующие книги: "72 метра", "Каюта", "Кот", вопросов не вызвала только первая, поскольку на обложке было честно написано, что это избранное. Лучшие рассказы из "Расстрелять 1-2" и "Бегемота". Дело в том, что каждую следующую книгу, я пишу по-другому, другим языком. Например, последняя написана от имени кота. Кот живёт в каюте, кого-то из её обитателей он любит, кого-то нет. Он рассказывает истории, философствует… Я этого кота хорошо знал. Коты вообще умные животные, их легко понимать, и они нас понимают. Правда, чаще всего людей они не любят. Этот кот у меня даже рисует. Я сам за него нарисовал для этой книжки 216 рисунков. Таких, какие, на мой взгляд, мог нарисовать кот. Других книг пока что не издал.

Тимур Гайнутдинов.