Личности Петербурга - Фомичев Сергей Александрович

Фомичев Сергей Александрович

   Ученый секретарь Пушкинской комиссии Российской Академии наук, профессор, доктор филологических наук.
    Сергей Александро-вич Фомичев заведует отделом пушкиноведения Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, состоит председате-лем или членом множества обществ, комиссий, комитетов, советов, товариществ, связанных с именем Пушкина. К нему приходит множество людей. Иные, мало знакомые, путая имя-отчество, именуют "Александром Сергеевичем". Фомичев, улыбаясь, поправляет: "Нет, я не Пушкин: я другой..."
    Фомичев родился 14 июня 1937 года в городе Горьком, в семье учителя. Шести лет (в январе 1944-го) лишился отца, убитого на войне. Детство в Горьком прошло в доме на углу улиц Пушкина (определившей круг интересов ученого) и Кулибина (призвавшей его в науке действовать основательно, придумывать нетрадиционные пути решения сложных вопросов, простые, но очень эффективные).
    С 1947 года, когда семья переехала в город Пушкин, учился в 406-й школе, после окончания которой (в 1954-м) поступил на филологический факультет Ленинградского государственного педагогического института им. А.И. Герцена, откуда через три года был ис-ключен "за нарушение академической дисциплины".
    "Нарушение" состояло в следующем. Студент Фомичев отлично учился, активно участвовал в научной работе (был факультетским председателем СНО), - но очень уж увлекся тогдашней "хрущевской оттепелью". На философском кружке был объявлен диспут "Социализм и личность"; студент Фомичев вызвался делать "острый" доклад;
    эта затея показалась начальству подозрительной. Объявление о диспуте сняли - студент Фомичев заупрямился - студента отчислили. Это было первым "нарушением академической дисциплины", первым испытанием. Когда Сергей Александрович стал сотрудником Академии наук, то успешно продолжил открывшуюся традицию "нарушений", заложенную в студенческие годы. Правда, платить за это подчас приходилось дорого.
    Однако всегда находились те, кто был го-тов помочь в трудную минуту. С помощью Н.Г. Губко изгнанный студент ЛГПИ смог устроиться в Глазовский пединститут. Восстановленный студент аккуратно присутствовал на лекциях, а заодно нашел в местной библиотеке много редких (чуть было не списанных) книг, которые успешно читал.
    Из Глазовского пединститута Фомичева исключили перед самыми государственными экзаменами: он стал первым студентом в истории института, попавшим в вытрезвитель. Получилось все просто: сдали последний курсовой экзамен, получили стипендию, выпили, пошли на танцы, напоролись на "народную дружину". До исключения, вероятно, дело бы не дошло, если бы не характер: получив отобранные документы, студент Фомичев обнаружил отсутствие стипендии (40 рублей) и громко возмутился. "Ах так!" - воскликнул капитан милиции и оформил дело "на полную катушку", после чего студент Фомичев перестал быть студентом.
    Секретарь Глазовского горкома комсомола Фрол Васильев (впоследствии известный удмуртский поэт) помог оформить ему комсомольскую путевку в трест "Карагандашахтстрой" - уволенный студент оказался разнорабочим на стройке в Казахстане. Скоро стал бригади-ром землекопов, потом "дослужился" до каменщиков: в маленьком поселке Шахан построил два дома. Выбранный секретарем комсомольской организации, Сергей Александрович обнаружил, что в поселке Шахан на три тысячи человек нет школы рабочей молодежи, - и тут же проявил деятельную инициативу: школу открыли, назначив Фомичева ее директором и преподавателем сло-весности. Эта благородная деятельность была, однако, скоро прервана: осенью 1959 г. новоиспеченный директор угодил под очередной армейский призыв и отбыл к месту службы. Естественно, что рядовой Фомичев скоро дослужился до сержантов. На втором году службы, получив отпуск, он едет в город Глазов, сдает оставшиеся государственные экзамены и получает диплом с отличием.
    В 1962 году Сергей Александрович женился на за-мечательной женщине, вернулся в город Пушкин и устроился учителем словесности в старших классах. Пять следующих лет остались в его жизни воспоминанием о бесконечных стопках школьных сочинений и множестве благодарных учеников.
    Впрочем, на тридцатом году жизни он и сам решил поучиться, поступив (в 1966 г.) в аспирантуру Пушкинского Дома. Он пришел, что называется, "со своей темой" - с Грибоедовым. Тему будущий диссертант утверждал на ученом совете трижды; в те времена господствовало устойчивое убеждение в том, что о Грибоедове - писать уже нечего (после Н.К.Пиксанова, М.В.Нечкиной, В.Н.Орлова - не говоря уже о Ю.Н.Тынянове). На третий раз ученый совет сдался. Результатом стала не только успешно защищенная диссертация, но и широко известный комментарий к "Горю от ума", и книга "А.С.Грибоедов в воспоминаниях современников", и книга "Грибоедов в Петербурге", и несколько изданий сочинении Грибоедова (в том числе - новый академичес-кий трехтомник), и четыре "грибоедовских" сборника, и открытие мемориального музея Грибоедова в Хмелите. А главное: в науке появилось устойчивое убеждение, что Грибоедов еще далеко не иссле-дован, что найти, откомментировать, опубликовать, написать мож-но еще много и много. С.А.Фомичев и здесь нарушил академическую дисциплину и академическую тишину.
    С.А.Фомичев в 1972 г. занял кресло учено-го секретаря ИРЛИ, а чуть позднее - еще и кресло заведующего пушкинской группой. Пробил вместе с В.Н. Баскаковым в перспективный план ИРЛИ, вместо привычных сборников статей, серию "Словарей русских писателей" - многотрудную, но так необходимую в серьезной науке, нашел возможность издать рабочие тетради Пушкина, сделав их доступными не единицам, а тысячам исследователей, начал издание нового академического собрания сочинений Пушкина.
    В 1980 году, в разгар известного "застоя", С.А.Фомичев был изгнан со всех своих должностей за "попытку передачи рукописей антисоветского содержания иностранным гражданам". "Попытка передачи" состояла в следующем. Приехал в Пушкинский Дом американский исследователь и предложил обменять имеющиеся у него фотокопии писем Алексея Ремизова к Льву Шестову на копии ответных писем, хранящиеся в рукописном отделе ИРЛИ. Обмен был явно выгод-ным, заведующая рукописным отделом К.Д. Муратова с готовностью согласилась, а заместитель директора В.Н. Баскаков и ученый секре-тарь С.А.Фомичев - разрешили... Неутомимое "партийное руковод-ство" воспользовалось случаем убрать неугодных "нарушителей" и организовало "сигнал" в вышестоящие инстанции. Потом были "комиссии", разбирательство в райкоме партии. Совсем с работы не выгнали, но приведенная выше формула "отрешения" от руководя-щих должностей в те времена звучала весьма зловеще.
    За "бездолжностное" время С.А.Фомичев защитил докторскую диссертацию (блестящая книга "Поэзия Пушкина. Творческая эволюция"), подготовил к печати издания Крылова, Рылеева, декабристов, вплотную занялся рукописями Пушкина, стал редактором многих сборников, написал массу интересных статей.
    Фомичев не терпит никакой "футлярности" - ни внешней, ни внутренней, он принципиально "открыт" - всем и во всем, и всегда необычайно деятелен. Отдел пушкиноведения, которым он вновь руководит, вырос вчетверо и сейчас занимается самой разнообразной и очень трудной работой: новое академическое издание сочинений Пушкина, Пушкинская энциклопедия, периодические пушкинские издания, сборники, конференции, диссертации, бесчисленные запросы, статьи и т. д. и т. п.
    Сергей Александрович меньше всего похож на "маститого" академического деяте-ля. Его научные работы, даже и те, которые посвящены по видимости "скучным" и вполне "специальным" текстологическим проблемам (уточнение датировок, описание помет на рукописях и т. п.), при несомненной академичности, оказываются внутренне очень живыми, легкими, остроумными. Попав в его компанию, хочется быть таким же, как он: умелым интерпретатором, удачливым архивным изыскателем, тонким исследователем мельчайших деталей текста, биографии, литературной полемики.